Это наш дом - Страница 39

– Кир? Ты чего?

Немой, резко отскочив, отчаянно замахал рукой, подзывая к себе.

Заинтригованный Андрей подошел к товарищу, подчиняясь его предупреждающим жестам, осторожно выглянул из-за сарая. Несмотря на ослепляющий солнечный свет, он мгновенно разглядел подбирающиеся неприятности – к поселку подходил отряд аборигенов.

Близорукость мешала ему разглядеть детали – до кучки двуногих фигурок было около двухсот метров. Но главное он понял: их около десятка и у них есть оружие – палки в руках хорошо заметны.

Вот и все – закончился их побег. Это не погоня – аборигены идут с другой стороны, но разницы уже нет, потому что направляются они прямиком к поселку. Убегать поздно, в ровной степи их сразу заметят. Прятаться тоже бесполезно – здесь полно их следов, да и очаг дымится. Не заметить это невозможно.

Впрочем, Кир думал иначе. Укрываясь от глаз аборигенов, он обошел толпу галдящих мужчин и плачущих женщин, юркнул в самый разрушенный сарай. Андрей не задумываясь кинулся вслед за ним, на бегу крикнул:

– Сюда идут аборигены! Похоже, дистрофиков кучка. Их не слишком много: хватайте оружие и прячьтесь в ближайшие сараи. А вы, женщины, посидите здесь! Может, они не поймут, что нас много, и, схватив вас, успокоятся, расслабятся. И мы тогда по ним с разных сторон ударим.

Андрей сам не верил в тот бред, который нес. Но что-то ведь говорить надо?

Влетев в сарай, он присел возле дальней стены, рядом с Киром. Расслышав за спиной шум, обернулся, увидел, что следом за ним сюда заскочил и Гнус.

– Тебе чего здесь надо?!

– Я с вами буду, – как-то виновато пролепетал парень, присев возле Кира. – Дрю, ты не думай, я не боюсь. Я с вами выйду, когда драться начнем. Мне просто с вами как-то спокойнее.

– Ладно. Молчи только, они уже рядом.

Этот сарай давненько не ремонтировали – остатки стен держались на честном слове, и дыр зияло немало. Но Андрей через них не сумел разглядеть приближающихся аборигенов, их скрывали соседние сараи.

Кинулся к противоположной стене, уселся на кучу крошащихся обломков кирпичей, осторожно выглянул через широкий пролом. Вот блин – его последний приказ был выполнен как-то неправильно. Из семи женщин возле очага остались лишь три – четыре явно спрятались вслед за мужчинами. Мужчины, правда, все поняли правильно – никого не осталось, если, конечно, не считать Обуха.

Андрей только сейчас понял, что упустил прекрасную возможность для бегства. Мог ведь под прикрытием построек попытаться добраться до овражка. А внизу уже можно без опасений двинуться подальше – из поселка его не заметят. А там бы выбрался в степь и, не обремененный больными и ослабевшими, развил бы максимальную скорость. Может быть, даже удалось бы уйти…

Ну почему у него постоянно такие малодушные мысли? Ничего героического в голову не приходит никогда – только подобная трусливая ерунда. Ну не тянет его в бой – хоть убивайте! Будь это в кино, все бы сейчас закончилось по-киношному стандартно: аборигены, войдя в поселок, были бы жестоко перерезаны за сорок две секунды. Главный герой при этом получил бы неопасную, но живописную рану. Трогательно трепеща пятисантиметровыми ресницами, его бы перевязывала сногсшибательная белокурая девушка, используя в качестве перевязочного материала кружевное нейлоновое белье. Герой, придав своему лицу форму макета одиннадцатикубового ковша для шагающего экскаватора «НКМЗ» ЭШ-11/70 (первый признак мужественности), ласково утешал бы ее эротической фразой «все под контролем». А в это время, волоча за собой четырнадцать метров размотанного кишечника, к его спине медленно подползал дважды смертельно раненный главный злодей с противотанковой миной в зубах. И лишь в последний момент его бы прихлопнул чугунной крышкой от канализационного колодца друг главного героя – актер второго плана, причем непременно афроамериканец. В конце был бы долгий поцелуй главного героя с той самой белокурой «медсестрой» – это если фильм строго с надеждой лишь на кассовость, без особых претензий на истинный вкус и с не слишком большими надеждами на получение кучи престижных академических наград. В противном случае целоваться главному герою придется с черногубым афроамериканцем – это существенно повышает шансы на торжественное вручение нескольких позолоченных статуэток.

Ничего этого сейчас не будет. Красавиц здесь нет, есть грязные фурии, в которых женственности осталось меньше, чем в самке макаки. Героев тоже не имеется – ни главных, ни второго плана. Есть кучка тощих оборванцев, не осмеливающихся сожрать труп своего товарища. Местные злодеи – аборигены, и они не столь глупы, как киношные злодеи, – сейчас тщательно обыщут поселок, повытаскивают струсивших беглецов из сараев, соберут в кучу и погонят к новой пирамиде, к новым запускам и к новым порциям малосъедобной халвы.

Никаких проблем у аборигенов не будет, пленники все как один трусливые бараны. Два года жили, беспрекословно подчиняясь этим вонючим тварям, самостоятельности в них ни на грош не осталось.

Эх, сюда бы того героя с экскаваторной мордой. Вот если бы он скомандовал атаковать, народ мог бы и подчиниться – сработала бы привычка повиноваться сильному.

Сами не пойдут…

* * *

Аборигены не заставили себя долго ждать.

Тонкие фигурки, суетливо озираясь, держа дротики на изготовку, обступили трех жмущихся друг к дружке женщин. Андрей инстинктивно отодвинулся от пролома – опасался, что его заметят. Так, имеется семеро дистрофиков, одна горилла и…

Вот же блин!!! Он был прав!!! Здесь действительно есть люди!!! Он знал!!! Знал!!!